Летят песцы во весь опор,
А я не вижу их в упор.
Я, вообще, немного слеп с недавних пор.
Снаружи - 90-й год,
Лихие кони мчат вперёд,
Внутри – обрыв, они примчат к нему вот-вот.
На первый взгляд, всему – каюк,
И баба - лебедью на юг,
Живёт жлобьё теперь в квартире у неё.
И я держу свой скорбный путь
В микрорайон какой-нибудь,
Приняв на грудь и взяв с собой своё бельё.
И здесь, куда ни бросишь взгляд,
Знамёна алые висят,
Серпы и молоты бросаются в глаза.
А, как по мне, хоть жни, хоть куй.
Она мне пишет, - не горюй,
А у меня вокруг сплошная кин-дза-дза.
Ушла вода, и высох лес,
И сыр из пластика исчез.
Сосед-алкаш три дня испытывает дрель.
Хоть бы заснул, замучил ведь,
И тщетно я пытаюсь петь
О той, что горлом шла в холодный тот апрель.
Пойду, налью себе ерша,
С лапшою выпью не спеша.
А там у них – и лимонад, и оранжад.
А тут нутро полно лапши,
И не достать до дна души,
Где, как замечено, все козыри лежат.
А там у них восточный поп,
И девки в юбках выше поп,
И, может, кто-то даже в бархатных штанах.
А я, терзая организм,
Зубрю научный коммунизм,
Ну а она вовсю читает наш ТАНАХ.
Я прилечу, скажу: «Шалом»,
А мне, как водится, облом,
А я к другому не готовился ничуть.
И, хоть летел издалека,
Немного выпив коньяка,
Уйду понуро и опять возьму на грудь. |
|